По теме статуса и положения русского языка в бывших республиках СССР сломано немало копий, и напряжение отнюдь не идет на спад. Однако не стоит ли ради прекращения кровопролития, порой буквального, пересмотреть само отношение к русскому языку?
Несомненно, языковая политика современного европейского государства должна строиться на принципе не только защиты прав национального языка, но и уважения языков национальных меньшинств, а также популяризации углубленного изучения языков международных. Ведь знание языков, которыми по всему миру пользуются сотни миллионов человек, серьезно расширяет коммуникативные возможности граждан, позволяет получать значительно больше информации, обмениваться ей со значительно большим количеством представителей различных наций.
Но при этом ситуация с русским языком на территории бывшего СССР наоборот продолжает провоцировать конфликты. И первопричиной тому являются далеко не «националисты», а стремление России позиционировать русский язык в качестве «национального российского» и даже больше — самой основы российской идентичности. Иными словами, пропаганда «русского мира» практически не различает понятия «русский» и «русскоязычный». И наличие «русскоязычных» в соседних странах по мнению Кремля дает им право вмешиваться во внутреннюю и внешнюю политику данных государств. Ситуация на самом деле абсурдная, ведь сложно себе представить, например, претензии Великобритании на некие права на «защиту англоязычных» по всему миру — знание того или иного языка не означает национальную принадлежность. Еще более абсурдным является то, что Россия отказывает странам с тем самым «русскоязычным населением» в праве влиять на нормы русского языка: русскоязычным беларусам предлагается смириться с «Белоруссия», русскоязычным украинцам предлагают жить «на Украине» и так далее.
Можно идти по пути соглашательства с данным положением вещей или же пытаться в срочном порядке «искоренить» русский язык, полагая это избавлением от проблемы, а не порождением еще одной. Но есть другой вариант: утвердить свое право на данный язык — именно русский, а не «российский». Тем более русский язык не только с момента развала Российской империи стал фактически международным, но и всегда был таковым. А сама история современного русского языка вообще берет начало в IX веке с диалекта, распространенного среди славянского населения Византии, проживавшего в окрестностях греческого города Салоники (Фессалоники) близ современных Болгарии и Северной Македонии.
Именно из Северной Греции стараниями уроженцев тех краев Кирилла и Мефодия вместе с разработанной на основе греческого алфавита кириллической письменностью пошел «Славенскій языкъ» (не путайте с современным языком Словении) — первый славянский литературный язык и официальный язык православной церкви в средневековых Болгарии, Сербии, Киевской Руси и Великом княжестве Литовском — в значительной степени православном государстве, издавна связанном с греческой культурой.
Как известно, Великое княжество Литовское было центром развития русской культуры в XIV–XVII веках. И славенский в итоге стал языком образования и книгоиздания для ортодоксальной (православной) части высшего общества, а «простой» русский — получивший распространение еще во времена политического и культурного доминирования Киева прямой предок нынешних беларуского и украинского — утвердился в роли светского языка, на котором издавались законы и указы, велась государственная и деловая переписка, культурная жизнь и так далее.
«А писаръ земскій маеть по Руску литерами и словы Рускими вси листы и позвы писати, а не иншымъ языкомъ и словы» (А писарь земский должен по-русски буквами и словами русскими все письма и повестки писать, а не другим языком и словами)
Статут ВкЛ, 1566 год (перевод на современный беларуский язык фактически не нужен)
Выбор литовского русского (российские лингвисты ХІХ века прозвали его «западнорусский», но сейчас данный язык чаще называют старобеларуским, а в Украине — староукраинским) в качестве государственного языка ВкЛ был логичен и по тем временам даже революционен — это была не латынь или ещё какой «эльфийский», а родной язык для подавляющего большинства населения страны, включая и шляхту. Не зря великий канцлер Лев Сапега (1557–1633) с гордостью писал:
«…не обчым яким языком, але своим власным права списаные маем» (не чужим каким языком, но своим собственным законы записанные имеем)
из предисловия Льва Сапеги к Статуту ВкЛ, 1588 год
В итоге два языка существовали параллельно в едином культурном поле, и славенский автоматически оказался под серьезным влиянием со стороны широко распространенного литовского русского языка, постепенно отдалившись от своего первоначального «болгарского» первоисточника. Развитие образования, книгопечатание и повсеместное влияние эпохи Возрождения не обошли стороной и церковную жизнь в Великом княжестве Литовском, что положительно сказалось на развитии славенского языка. В 1596 году Лаврентий Зизаний издает в Вильно (Вильнюс) свои знаменитые труды «Наука ку читаню и розумѣню писма словенскаго» (букварь), «Грамматіка словенска» и «Лексис» (словарь). В 1619 там же свой эпохальный учебник «Грамматики славенския» издаёт Мелетий Смотрицкий. В 1627 в Киеве печатается ещё один словарь — «Лексіконъ славенорωсскїй и именъ Тлъкованїє» авторства Павла Берынды, где при переводе со славенского были отдельно упомянуты отличия «литовского» (беларуского) и «волынского» (украинского) вариантов русского языка ВкЛ. А в 1643 студент Парижского университета Иван Ужевич создает на латыни «Grammatica sclavonica» — фактически первую грамматику литовского русского языка, дополненную описанием его отличий от славенского.
С колонистами из Руси и позднее с книгами и учеными монахами через ВкЛ славенский проникал далее на восток, став языком Московского (Российского) высшего общества. И если в Литве, где православие постепенно теряло свои позиции, основным языком документации был «простой» русский, который в итоге неизбежно влиял на нормы славенского, то исключительно православная Московия в качестве литературной нормы наоборот опиралась именно на славенский язык, который к тому же по своему происхождению и значимости в православном мире приравнивался к греческому и более соответствовал амбициям «Третьего Рима». Даже само по себе слово «Россия» взято именно из славенского и является трансформированным на греческий манер словом «Русь» (отсюда же и искаженное «Белоруссия» произошло). Но в плане развития образования и книгопечатания Москва серьезно отставала от западной соседки, так что книги и непосредственно выходцы из Речи Посполитой стали основой системы просвещения в Московском государстве, влияя на местную русскую языковую традицию (и без того близкую к ВкЛ за счет территориального расположения) одновременно через славенский, латынь и польский.
«…западноевропейская цивилизация в XVII в. приходила в Москву прежде всего в польской обработке, в шляхетской одежде. Впрочем, сначала даже не чистый поляк приносил её к нам… Национальная и религиозная борьба западнорусского православного общества с польским государством и римским католицизмом заставляла русских борцов обращаться к оружию, которым была сильна противная сторона, к школе, к литературе, к латинскому языку; во всем этом западная Русь к половине XVII в. далеко опередила восточную. Западнорусский православный монах, выученный в школе латинской или в русской, устроенной по ее образцу, и был первым проводником западной науки, призванным в Москву».
В.О. Ключевский (1841–1911), «Русская история. Полный курс лекций». Лекция 53.
По итогу славенский в его литовской проработке к XVII веку стал в Московии основой литературной речи. Конечно, влияния локальных традиций было не избежать, равно как и в Литве русский язык под влиянием местных говоров постепенно разделялся на беларуский и украинский. Но славенский для православно-амбициозной Москвы сыграл роль ключевого от них отличия. И даже во времена Петра I, великого российского реформатора, главенствующий язык основанной им многонациональной Российской империи все еще именовался зачастую именно «славенский».
В традиционно консервативной православной среде славенский язык тех времён используется до сих пор, получив от российских лингвистов середины XIX века определение «церковнославянский». А наиболее архаичная форма славенского, еще не испытавшая влияния русского, стала называться «старославянским языком» (в Болгарии его именуют староболгарским, а в Северной Македонии — старомакедонским). Где же тогда «новославенский»?
А «новославенский» — это по факту как раз и есть современный русский.
В середине XVIII века М.В. Ломоносов, взяв за основу ту самую «Грамматику славенскую» Мелетия Смотрицкого (Вильно, 1619), создал «Российскую грамматику» (Санкт-Петербург, 1749), открыв новый этап в развитии славенского. С тех пор в рамках образованной Петром и расширенной Екатериной европейской монархии этот язык стал государственным имперским языком и продолжил развитие, впитывая уже не только русский и польский, но и набиравшие популярность в образованном обществе немецкий и голландский, а позднее французский и английский языки. Ну а литовский вариант русского языка, и без того в 1696 году лишенный в ВкЛ официального статуса, с разделом Речи Посполитой и фактическим запретом использования в издательстве на территориях, отошедших к Российской империи, окончательно потерял литературное значение. И славенский, изрядно обогатившийся за ХІХ век, побывав в звании «российского», «славяно-российского» и «великорусского», уже к началу ХХ века стал новым общим «русским» языком. А в советское время, пережив масштабные реформы, новый русский язык окончательно укрепился в статусе международного для всех стран соцлагеря.
Таким образом и получается, что нынешний русский язык исторически является далеко не только «российским» — даже сами его истоки лежат за пределами нынешней России, и на разных этапах немалый вклад в его развитие внесли народы различных суверенных государств, в первую очередь Украины и Беларуси, имеющие также немало прав называть его в том числе и своим. С самого начала своей истории русский — это язык не национальный, а международный.
И вполне правомерно будет основать отдельный Международный Институт Русского языка — совместно с Украиной, Молдовой, Казахстаном, другими странами со значительным процентом «русскоязычного» населения.
К примеру, Международный Институт Русского Языка имени того самого создателя «Граматики славенской» Мелетия Смотрицкого (1577–1633) — знаменитого публициста, филолога, церковного и общественного деятеля Речи Посполитой, чья жизнь тесно связана с нынешними Украиной и Беларусью.
Данный институт мог бы заниматься не только утверждением правил международного русского языка, учитывающих мнение всех стран со значительным количеством его носителей, но и изучать историю его развития, освободившись от призмы «российских интересов», выпускать международно согласованные учебники и словари русского языка, проводить международные конференции языковедов и так далее. Но важно в первую очередь то, что Международный Институт Русского Языка смог бы дать альтернативу совершенно несправедливой российской языковой монополии.
России же наконец-то достанется отдельный «российский» язык, в рамках которого они смогут устанавливать для себя какие угодно правила написания без необходимости считаться с другими — «Белоруссия», «на Украине», «черное кофе» и так далее. Конец спорам и взаимным претензиям. Возможно, даже наоборот: начало равноправного сотрудничества по совместному развитию русского языка.
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.